У меня, как всегда, рандомно крутятся строчки стихов в голове.
Вчера и сегодня Роберт Рождественский
"Баллада о зенитчицах"
Как разглядеть за днями след нечеткий?
Хочу приблизить к сердцу этот след...
На батарее были сплошь- девчонки.
А старшей было восемнадцать лет.
Лихая челка над прищурам хитрым,
Бравурное презрение к войне...
В то утро танки вышли прямо к Химкам.
Те самые. С крестами на броне...
И старшая, действительно старея,
Как oт кошмара, заслонясь рукой,
Скомандовала тонко: - Батарея-а-а!
(Ой, мамочка!..Ой, родная!..)
Огонь!.. И- залп!..
...И тут они заголосили, девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы вся бабья боль
России в девчонках этих
вдруг отозвалась!..
Кружилось небо - снежное, рябое.
Был ветер обжигающе горяч.
Былинный плач висел над полем боя,
он был слышней разрывов - этот плач!..
Ему - протяжному- земля внимала,
Остановясь на смертном рубеже
- Ой, мамочка!..- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!..
- И снова:
- Батарея-а-а!..-
...И уже пред ними, посреди земного шара
левее безымянного бугра,
горели неправдоподобно жарко
четыре черных танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал...
Зенитчицы кричали и стреляли,
размазывая слезы по щекам!
И падали. И подымались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою (в буквальном смысле слова!)
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность венчального стола.
Неслышанное: «Ты моя - навеки!..»
Несказанное: «Я тебя ждала... »
И губы мужа. И его ладони.
Смешное бормотание во сне.
И то, чтоб закричать в родильном доме:
Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!! -
И ласточку. И дождик над Арбатом.
И ощущенье полной тишины...
... Пришло к ним это после.
В сорок пятом. Конечно, к тем,
Кто сам пришел с войны.